Адам Сен-Моор - Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет]

Клид оценил. Он ненавидел публикации подобного рода, но эта, несомненно, пойдет агентству на пользу. Он сказал сам себе, что при случае можно будет пропустить стаканчик за своих друзей-журналистов. Давно уже это ему не удавалось. Он закурил первую за день сигарету и принялся за чтение.

Статья была весьма хвалебная. Журналист больше с пылом, чем с талантом, преподносил «диалоги» Клида с убийцей, не скупясь на соответствующие комментарии. Затем журналист пустился в описание того, как блуждала в потемках полиция.

«Может быть, никогда, — писал он, — наша полиция не представит уже столь убедительного доказательства своей неспособности, как это было в случае бесконечно долгих заблуждений ведущего следствие комиссара Винсена. По прошествии тринадцати дней после обнаружения трупа богатейшей „дамы с зеленым колье“ этот хмурый Винсен все еще не отказался от своей первоначальной версии: убийство с целью ограбления».

«То, что мадам Дербле была заколота ножом в своей собственной ванне — то, что априори, казалось, исключает версию простого воровства и убийства в состоянии аффекта — его ни в коей мере не убедило. Судья Ребель, поддерживая обвинение, казалось, согласился с этой идеей фикс. Не заявил ли он нам вчера утром, выслушав в своем кабинете семью потерпевшей, а, следовательно, и ее сына, что „…никоим образом не позволительно интерпретировать результаты расследования в ином направлении. Дело будет затяжным, — добавил он, — но нужно рассчитывать на терпение и способности комиссара Винсена, преследующего убийцу. В такого рода делах, — заключил он убежденно (наши читатели знают, что мы далеки от того, чтобы эту убежденность разделять), — время — лучший помощник справедливости“.

Таким образом, убийство могло бы остаться безнаказанным, если бы дочь покойной не обратилась в отчаянии к Роберту Клиду. Всего за три дня он — а это его первое криминальное дело — расставил все по местам, нашел причину и разоблачил убийцу — „неуловимого“ убийцу, по утверждению комиссара Винсена. Месье Ребель не счел возможным дать свою оценку столь благополучного исхода на проходившей спустя несколько часов пресс-конференции. Мы его понимаем. Что касается комиссара Винсена, то он просто-напросто исчез. Стыдливо — да простят нас читатели, — подобно кошке, которая знает, чье мясо она съела…»

Клид криво ухмыльнулся. Этот тип зашел слишком далеко. Сверхлюбезен в его адрес и чрезвычайно суров по отношению к Винсену. Статьи подобного рода не способствуют налаживанию отношений с полицией.

Задребезжавший телефон подтвердил это. Клид отбросил газету, прежде чем снять трубку. Раздался все тот же приятнейший голос, голос Веры, его секретарши.

— Некая мадам Дравиль срочно просит соединить с вами. Перевести разговор на ваш аппарат?

Какое-то время Клид раздумывал. Он не знал никакой мадам Дравиль и к тому же чувствовал крайнюю необходимость разрядиться. Сердито бросив сигарету, начавшую обжигать губы, в пепельницу из оникса, он резко бросил:

— Послушайте меня внимательно, Вера. Вы, конечно, воспитанная девушка, в противном случае вы не стали бы секретаршей Клида. Ясно? Потому ответьте, что меня нет в агентстве, что я долго буду отсутствовать, что я нахожусь в провинции, на другом конце света, если так вам больше нравится; ну придумайте что-нибудь, неважно что, лишь бы меня на сегодня оставили в покое.

Вера ничуть не удивилась, но ответила:

— Эта дама очень настаивает, месье Клид. Она говорит, что это очень важно, что речь может идти о жизни ее мужа. Она утверждает, что он исчез.

Клид прервал ее, прорычав:

— Но Боже мой, что вы от меня хотите? Мало ли что она говорит или о чем может думать. Я провел всю ночь на ногах! Или вы думаете, что я много спал в две предыдущие ночи!

Потом несколько мягче продолжил:

— Знаете, не ломайте голову, моя бедная Вера. Я знаю этот трюк. Муж удрал от своей жены, потому что сыт ею по горло. Это классический случай.

Вера была шокирована:

— О! Месье Клид, вы не знаете…

Клид занервничал, он не чувствовал себя в состоянии продолжать эту дискуссию, и потому опять сорвался:

— Ну да, я знаю! Это мое ремесло — знать то, что пустышки вроде вас, дурехи чертовы, не знают и не будут знать всю свою жизнь. Я вам говорю, что муж ей изменил и бросил; вы меня слышите: бросил! Это, я думаю, ясно?

Вера ответила не сразу. Она тяжело вздохнула. Клид слышал, как она высморкалась. Затем заставила себя извиниться.

— Вы правы. Я не знала… Но она кажется такой несчастной…

Клид был тронут столь непривычным для Веры тоном, и это решило все.

— Хорошо, — сдался он, буркнув: — переведите разговор на меня.

Подождал несколько минут. Бледный зимний день брезжил сквозь щели в оконных шторах. Мебель в комнате была светлых тонов, современная, с четким геометрическим контуром. Электрический радиатор, обогревавший комнату, немного перестарался — стало жарковато. Клид растянулся на кровати, полностью разоблачившись. Он уже начал сожалеть, что так быстро поддался на уговоры Веры. Усталость брала свое…

Аппарат затарахтел. Он поднес трубку к уху.

— Месье Клид?

Голос был низкий, немного глуховатый. «Благовоспитанный», — подумал он, решив быть учтивым.

— Мой секретарь, — спокойно начал он, — сообщила, что вы настаиваете на разговоре со мной.

Женщина облегченно вздохнула.

— Да, я уже объяснила мадемуазель… Я вас, конечно, беспокою, месье Клид. Но мне так нужно поскорее вас увидеть… Мой муж…

Клид ее прервал.

— Секретарь ввела меня в курс дела, — бросил он. — Я благодарен за доверие, которое вы оказываете нашему агентству. К сожалению…

Она в свою очередь не дала ему закончить фразу, расплакавшись.

— Я очень вас прошу, не говорите мне, что вы отказываетесь от расследования. У меня одна надежда на вас. Это будет ужасно, если вы откажетесь. Не решайте сразу, подумайте, месье Клид. Я вас прошу.

Она говорила отрывисто и страстно. Клид легко представил ее с кругами вокруг глаз, рукой сжимающей телефонную трубку — рукой утопающего, хватающегося за соломинку. Он готов был уже повесить трубку, но женщина взяла себя в руки. Нет, это не работа для его агентства — история с улизнувшим мужем… Женщина заговорила вновь, прежде чем он на что-то решился.

— Мне нужно вас увидеть, нужно…

Клид решил разом со всем покончить.

— Вы известили полицию? — спросил он.

— Нет.

Женщина ответила очень быстро, так, будто этот вопрос показался ей несправедливым.

— Между тем это первое, что вы обязаны были сделать, — грубо буркнул Клид. — С вещами подобного рода прежде всего имеет дело полиция, мадам. За счет наших налогов они даже создали специальную службу. Они называют ее…

Казалось, она его не слышит. Она вновь повторила «нет» совсем тихо.

— В таком случае… — попытался закончить он.

— Нет! — Теперь она почти кричала. — Только не полиция, я не хочу, я не могу. Постарайтесь меня понять из чувства сострадания. Только вы можете что-то сделать. Только вы…

Клид выругался, не стесняясь собеседницы.

— Приезжайте, — настаивала она. — Я заплачу столько, сколько понадобится. Вот мой адрес: улица Ранелаг, 53. Третий этаж. Мадам Дравиль, мадам Жан Дравиль. Я сегодня никуда не пойду. Если что-то произойдет раньше чем вы решитесь, я вновь позвоню.

Клид машинально взял блокнот и записал адрес. Мадам Дравиль настаивала.

— Я вас умаляю. Я дошла до предела… Я…

Клид подумал, что надо будет встретиться с Вернье. Это слегка сняло напряжение.

— Послушайте, — бросил он. — Рассчитывайте на нас. Один из моих детективов навестит вас сегодня же.

Она пробормотала нечто похожее на благодарность. Даже не стараясь понять, что, Клид почти бросил трубку. Его вновь охватила злость на Веру. Что за нужда заставила ее повесить ему на шею это дельце? Он обозвал ее в душе неизлечимой идиоткой, пообещав себе как можно скорее от нее избавиться, и позвонил служанке, чтобы принесла завтрак.

Пятидесятилетняя женщина была столь же уродлива, как и предана. Он называл ее «моя дуэнья», подшучивая над ее наклонностями, и был крайне привязан к ней за ее безотказность. Она молча выслушала его распоряжения и тотчас же отправилась на кухню.

Клид слышал, как закрылась дверь. Он встал и, недовольно бурча, направился в ванную.

В половине четвертого Клид остановил свой «альфа-ромео» перед домом 53 по улице Ранелаг. Снег вновь падал на заледенелый асфальт, делая совершенно невозможным управление машиной. Клид предпочел немного пройтись пешком. Он пересек тротуар и вошел в холл, где на стене висела табличка с перечнем всех квартиросъемщиков.